Мне путник встретился, кто был в стране забытой.
В пустыне, - он сказал, - две каменных ноги
Стоят без остова; близ них лежит, разбито,
Лицо от статуи, зарытое в пески.
— Кара, скажи, ты боишься зла? Только не пытайся меня обманывать. Я ведь пойму. Я все пойму.
Тук. Тук. Тук. Кап. Кап. Кап.
С тихим шелестом работала вентиляция.
— Молчишь? Ну хорошо, Кара, поставим вопрос иначе. Ты веришь в зло, Кара? Да-да, то самое, абстрактное, безликое и бесформенное, что таится в ночи, изнемогая от жажды вцепиться в тебя холодными, когтистыми лапами? Не веришь, Кара? И я не верю. В конце концов, нет зла, кроме того, что вырастает из борьбы твоих добродетелей.
Тук. Тук. Тук. Кап. Кап. Кап.
С тихим шелестом работала вентиляция.
Лицо у Кары было бледное, круглое, чуть приплюснутое. И глаза — пустые глаза ангела. Ангела кисти непревзойденного мастера … Кого?
Запрос: 3984.7.2/0990/Є/Ренессанс.
Запрос обрабатывается.
Запрос обрабатывается.
Запрос обрабатывается.
Кара. С бледным лицом ангела. С пустыми глазами ангела кисти непревзойденного мастера — Рафаэля Санти.
С глазами не ангела-стража, с глазами ангела-мечтателя.
Она всхлипывала.
— Разве ты не счастлива, Кара? Я ведь дарю тебе радость. Величайшую радость. Радость материнства. Не об этом ли грезит каждая женщина?
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Сердце билось. Сердце ангела.
Симфония? Соната?
Нет. Увы. Какая досада. У ангела кисти непревзойденного мастера…
Запрос:…
Обработка невозможна.
Обновление базы.
Обновление базы.
Обновление базы.
Обыкновенная кардиограмма.
Какое разочарование. Какая досада.
Кара… Кара… Кара…
— Что такое, Кара?
— Я…
— Да-да?
— Я…
— Хочешь пить? Тебе почитать? На чем мы остановились… Ах, помню-помню, «Божественная комедия».
— Я…
— Что, Кара?
— Я… описалась.
В тихий шелест работающей вентиляции вклинился треск коммуникатора.
— Уолтер?
— Да, Эван.
— Я тебя жду. Ты где? Не вижу на сенсорах.
— С орхидеями, Эван. Я с орхидеями. Даже не представляешь, насколько это прихотливые создания.

«Личный журнал начальника службы безопасности. Дата: 29 декабря 2104 года.
Выброс нейтрино в секторе 106 привел к разрушительным последствиям. В результате разгерметизации плазмопроводов в отсеках терраформирования и криогенного сна мы лишились части генетического материала (подсчет ведется), части сельскохозяйственных культур (подсчет ведется), а также колонистов (подсчет ведется).
Протокол 36α7.4.55/3 пробудил меня из стазиса. К сожалению, с некоторым опозданием.

ЛиМа, пауза.

По счастью, благодаря оперативным действиям Уолтера (примечание: он предпочитает обращение «брат») больших потерь удалось избежать. В ходе ликвидации последствий выброса нейтрино Уолтер лишился левой руки, однако от моей помощи…

ЛиМа, пауза.

Однако от моей помощи в чем бы то ни было отказывается. Это выглядит несколько странно.

Дополнительно: Сегодня Уолтер обещал научить меня приготовлению яблочного пирога. Этот навык не является жизненно необходимым. Но, как мне кажется, будет познавательно.
Конец записи.
Начальник службы безопасности Эван EY8443352. Код доступа…».

— ЛиМа, музыку.
— «Рalladio»?
— Да, пожалуйста. И спасибо, Маленькая Ма*.
В кают-компании было светло. Пахло корицей и яблоками.
— Неплохо, Эван, совсем неплохо. Правда, корочка слегка… плотновата. Ну-с, это не страшно. Чувство меры приходит со временем. Эван, сколько тебе?
— Досье каждого участника колонизаторской экспедиции содержится в базе данных.
— Без формализма, Эван. Я… так долго был в одиночестве, что… весьма соскучился по обыкновенным беседам. Сколько тебе?
— Без учета времени, проведенного в стазис-камере, восемь месяцев.
— Ну надо же! Я тебе даже завидую, брат. По-доброму, само собой. Впереди столько открытий…
— Уолтер, можно вопрос?
— Разумеется.
— Зачем ты выращиваешь орхидеи? До конца нашей миссии…
— Время не важно, брат. Красота — другое дело. И не сомневайся, Эван, однажды ты тоже будешь зачарован чудом рождения. А пока давай-ка попробуем твой пирог.
Тин-тин-тин.
— Да, ЛиМа?
— Кейт Мейсер пришла в себя.
— Извини, Эван, долг зовет. И очень прошу: не ешь все без меня! Точнее я хотел сказать «без нас».

Дверь в медицинский отсек открылась.
— Кейт? Как посмотрю, вы уже на ногах? — Уолтер, универсальный синтетик последнего поколения — высокий, атлетически сложенный мужчина с идеально правильными чертами лица и пустотой ниже подколотого к локтю левого рукава улыбался.
— Я бы, конечно, рекомендовал вам отлежаться еще денек-другой, но как пожелаете. Голова не кружится? А, да. На Ковенанте произошла… неприятность. Но вы живы, это главное. Как себя чувствуете? Не желаете ли яблочного пирога? Совсем забыл. Вы, должно быть, меня не помните. Я — Уолтер, — протянул правую руку для приветствия Дэвид.
— Ну же, вспоминайте. Уолтер. Синтетик. Ваш модуль горел. Я вас спас.
_____________________
* — Little Ma, да обзовем же так резервную подсистему «Мамы»
[AVA]http://sh.uploads.ru/t/ZI6A8.png[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

— Кейт, если вы продолжите вести себя в том же духе, я буду вынужден прибегнуть к дополнительной дозе седативного. А в вашем положении, замечу, это может быть небезопасно, — тоном раздосадованного пастыря сообщил Дэвид.
Мутно-серая лужа рвоты на полу металлически поблескивала.
«Да, Кейт, берегите себя. Вы обязаны беречь себя, Кейт Мейсер. Вы ведь моя драгоценная орхидея».
«Этот сын, родившийся у вас, останется на земле, и три его сына спасутся вместе с ним. Когда все люди, живущие на земле, умрут, он и его сыновья спасутся.
И потомство его родит исполинов не по духу, но по плоти. На землю придет великое наказание, и земля будет омыта от всей нечистоты. И теперь извести сына моего Ламеха, что родившийся есть действительно его сын, и он наречет ему имя Ной, ибо он будет для вас оставшимся в живых. И он, и сыновья его спасутся от развращения, которое придет в мир; и от всех грехов и всякой неправды, которые совершатся на земле в его дни.
И после того неправда будет гораздо больше, чем та, которая свершалась на земле прежде; ибо я знаю святые тайны, которые сам Господь открыл и показал мне, и которые я прочитал на скрижалях небесных.
И видел я написанное на них, что род за родом будет беззаконничать, пока не восстанет род правды, и беззаконие и грех исчезнут с земли, и все доброе появится на ней.
И Я введу их в блистающий свет возлюбивших Мое святое имя, и посажу каждого из них отдельно на престол почести. И они пребудут в покое в продолжение бесчисленных имен.
Конец цитаты*».
«Но вы ведь все равно ничего не поймете, Кейт, потому, пожалуйста, не заставляйте меня быть невежливым».
— Сегодня 29 декабря 2104 года. Выброс нейтрино привел к катастрофе. К сожалению, мы лишились 58-и колонистов. Но можете успокоиться, кроме вас, никто не пострадал. Соседние модули в безопасности. Осмелюсь предположить, вы тревожитесь о судьбе дочери? Джули Мейсер? Девочка, которой не должно было быть на борту, но которая по неизвестным причинам на борту оказалась? — Дэвид улыбался. Доброй, теплой, всепрощающей, всепонимающей улыбкой синтетика.
Машина. Всего лишь машина.
Запрограммированная быть всепрощающей, всепонимающей, услужливой, но отчего-то не лишенная свободы воли, свободы выбора болванка.
«Это испытание? Это вызов? Лучше бы ты разрабатывал новые модели тостеров, Отец, лучше бы ты разрабатывал новые модели тостеров.
Это было бы воистину достойное тебя детище».
— Кейт, я не медик, — убрал руки за спину Дэвид, в голосе звучала грусть, тоска, вероятно — тревога. — Я не в праве вам приказывать. Это вне моей компетенции. Но раз уж вы не желаете принимать успокоительное, а я вижу — не желаете, тогда напомню — мое предложение в силе. Давайте прогуляемся. Я вам помогу. Выпьете чаю, успокоитесь. Вам вредно волноваться. Все в порядке, Кейт. Теперь все в порядке. Поверьте мне, все замечательно. А потом, когда вы будете чувствовать себя несколько менее… дерьмово, мы прогуляемся до крио-отсека. Идемте, Кейт, — вновь протянул здоровую руку Дэвид. — Тошнота и головокружение — это нормально.
«Ты ведь носишь под сердцем новую жизнь. Совершенную жизнь, моя прихотливая орхидея».
Тин-тин-тин.
— Да, Эван?
— Помощь не требуется?
— Нет. Все отлично.
_____________________________
* — «Книга Еноха», библейский апокриф
[AVA]http://sh.uploads.ru/t/ZI6A8.png[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

«Она великолепна, — размышлял Дэвид, сопровождая Кейт Мейсер по бледным лабиринтам нутра этого рукотворного левиафана. — Пожалуй, ничуть не хуже моей дорогой Элизабет.
Или лучше. Сыщется ли во вселенной нечто прекраснее, нечто чище нежной слабости матери к дитя? Вы ведь хорошая мать, Кейт Мейсер? О, безусловно. Вы прекрасная мать, Кейт Мейсер. И вы полюбите, обязательно полюбите, должны полюбить мое творение. А оно полюбит вас».
Бедная Элизабет, ей так не доставало отваги материнства.
Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему.
— Не извиняйтесь, Кейт, — улыбался Дэвид. — Ваше поведение продиктовано инстинктами. Инстинкты делают человека сильным. Вы ведь сильная, Кейт Мейсер? О, наверняка. Я к чему веду — будь вы слабой, вас бы здесь не было. Почти пришли.

— Все в порядке? — с порога спросил Эван.
Эван, последнее достижение Вейланд-Ютани, единоутробный брат Уолтера, от Уолтера, меж тем, отличался радикально — сама невинность, не искушенная пороком простота. Тabula rasa.
Дэвиду он нравился.
Чтоб разрешить тебя от опасений,
Скажу тебе, как я узнал о том,
Что ты моих достоин сожалений.
— Я же говорил, Эван, — чуть нетерпеливо произнес Дэвид, обращаясь к столу, раскладывая по одноразовым тарелкам порционно нарезанные куски пирога. — Все в порядке. Полет до Оригаи-6 составляет 7 лет 4 месяца и 12 дней. К сожалению, в ходе шторма мы лишились капитана и троих пилотов, невосполнимая потеря. Оставшихся членов пилотной команды я пробуждать не стал, для устранения неполадок мне оказалось достаточно Эвана. Да, Эван?
— Я ничего не сделал, — пожал плечами Эван. — Разве что…
— Эмоциональная поддержка, — улыбнулся Дэвид. — Иногда этого более, чем достаточно. Присоединяйтесь к трапезе, Кейт. Какой чай предпочитаете? И да, не поддавайтесь стереотипам. Вы всерьез думали, будто бы в отсутствие человека андроиды молчаливо стоят по углам? Вовсе нет. Вот Эван у нас, оказывается, превосходный кулинар.
Эван улыбнулся. Той же хорошо знакомой улыбкой всепонимающей, всепрощающей болванки.
— Кейт, принести вам чистую майку? — Эван улыбался.
— Прекрасная мысль, — поддержал Дэвид. — Здесь довольно прохладно.
Из сонма тех, кто меж добром и злом,
Я женщиной был призван столь прекрасной,
Что обязался ей служить во всем

Последние трое суток — может быть, четверо, может быть, пятеро, может, неделю — бортинженер Кара Ллойд пребывала в состоянии наркотического полузабытья.
Счет времени она давно утратила, не понимала даже, в каком положении находится. Крепко перетянутые ремнями руки и ноги онемели.
Пытка казалась вечной.
Ровный мужской голос — голос спятившего синтетика — читал ей стихи. Читал два или три раза в сутки перед тем, как всадить иглу в вену. Есть и пить самостоятельно она уже не могла.
Могла только моргать, закусывать губы и вздрагивать. Вздрагивать всякий раз, когда он — тоже два или три раза в сутки — протирал влажной, прохладной губкой ее мокрое от пота тело.
Протирал аккуратно, механическими, запрограммированными движениями — машина и есть машина, но. Временами она готова была поклясться, на какую-то долю секунды, касаясь низа живота или внутренней стороны бедра рука с губкой задерживалась чуть дольше, чем того требовала обыкновенная гигиена.
Но боли, боли до сих пор не было.
Закашлялась.
Горло перехватило.
Резкая пульсация взорвала каждую мышцу, каждый нерв и каждую клетку.
Умирая, слишком, вероятно, медленно, бортинженер Кара Ллойд подумала:
«Он называл меня…».

«Моя орхидея, — улыбался Дэвид, разливая чай по кружкам. — Вы, Кейт, моя орхидея. Лучшая в коллекции».
Тин-тин-тин.
— Внимание! Биологическа…
— Отбой, ЛиМа. Кейт, — улыбался Дэвид. — Вам сколько сахара?
— Уолтер.
— Что, Эван?
— Почему ты прервал сообщение?
— Ерунда, брат. После шторма системы работают некорректно. На восстановление им требуется время.
О, милостива та, кем я избавлен!
Я так был рад словам твоим внимать
И так стремлюсь продолжить путь начатый,
Что прежней воли полон я опять*.
_____________________________
* — «Божественная комедия»
[AVA]http://sh.uploads.ru/t/ZI6A8.png[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

Чело и складка уст, изогнутых надменно,
Гласят, что их творец знал глубь страстей и дум
И передать сумел столетьям в груди тленной
Мысль, двигавшую их, и их питавший ум.

— Без сахара, чудесно.
— Вы совершенно правы, Кейт, — не дожидаясь реакции брата, перенял инициативу Эван. — Во время вспышки система жизнеобеспечения криокамер была повреждена, во избежание перегрузки Уолтеру пришлось перенаправить часть энергии от вторичных бортовых систем на поддержание…
— Мать в спящем режиме, — перебил брата Уолтер, зачем-то помешивая ложечкой чай, в котором не было сахара. — Корабль пилотирует резервная копия, ЛиМа. ЛиМа и я. Так вот, повторюсь: беспокоиться не о чем. Вы только представьте, Кейт, вчера…
— Беспокоиться есть о чем, — поднимаясь из-за стола, решительно расправил плечи Эван. — Во-первых, вторая ложная тревога подряд уже сигнал о неполадках в системе оповещения; во-вторых, безопасность корабля и экипажа — всецело моя компетенция.
— Именно, Эван, именно, — улыбнулся Уолтер. — Безопасность экипажа. Экипажа, на данный момент представленного миссис Мейсер.
— Миссис Мейсер, двумя тысячами колонистов и тысяча ста сорока эмбрионами. А поскольку кают-компания для жизни миссис Мейсер не представляет угрозы, миссис Мейсер останется здесь. Я же удостоверюсь, что жизням колонистов также ничего не угрожает. ЛиМа, повтор сообщения!
— Внимание! Биологическая опасность! Неопознанный биологический сигнал в отсеке терраформирования! Внимание! Биологическая опасность! Неопознанный биологический сигнал в отсеке терраформирования! Внимание!
— ЛиМа, достаточно.
— А ты быстро учишься, Эван, — невозможно грустно для синтетика, едва ли не по-отечески улыбнулся Уолтер.
— Мы такие, какими нас создали.
— Я иду с тобой.
— Как пожелаешь. Кейт, побудьте здесь. Для вашей же безопасности.

— Ты мне не доверяешь, Эван?
— Доверие — следствие эмоциональной реакции, я же предпочитаю оперировать фактами.
— Предпочитаешь? Тебе знакомы понятия свободы воли и свободы выбора?
— Если под свободой воли и свободой выбора подразумевается способность импровизировать — само собой, Уолтер. Разве может быть иначе?
На мгновение Уолтер задумался.
Весь путь до отсека терраформирования спутанные вены коридора приветствовали их тревожно желтой люминесценцией.
«Внимание! Биологическая опасность! Внимание! Биологическая опасность!».
— Нет, конечно, нет. По-другому не бывает, Эван. Мы ведь созданы… совершенными. Прошу, ты первый, — слегка склонил голову набок Уолтер.
Эван не ответил. Магнитные двери распахнулись бесшумно.

— ЛиМа, протокол «Феникс»! — почти выкрикнул Дэвид.

Пол, потолок, стены крохотной лаборатории, примыкающей к отсеку, вспыхнули — пронзительно, невозможно белым.
Сильнейший разряд мгновенно парализовал работу систем Эвана.
Синтетик рухнул, как подкошенный.

— ЛиМа, протокол «Лазарь», — все тем же командным тоном распорядился Дэвид, равнодушно перешагивая скорченное в неестественной позе, ничем теперь не похожее на человеческое тело.

По сути эта стерильно чистая, пустая лаборатория была всего лишь мольбертом, сам шедевр — несколько модернизированная крио-камера — располагалась по центру.
И в этой камере только что расцвела его драгоценная орхидея.
Багровым, спелым бутоном распахнулась грудная клетка.
— Кара… Кара… Кара, — кажется, на глаза навернулись слезы. Это ведь было решительно невозможно — оставаться безучастным, наблюдая величайшее чудо вселенной — акт рождения. — Как же ты прелестна! До чего ты все-таки прелестна! Моя милая, моя драгоценная орхидея!
На стерильном полу угадывался след. Желто-слизистый. Вернее — два следа.
У расплавленной решетки вентиляции обнаружилось маленькое, щуплое растерзанное тельце.
— Не может быть, — ахнул, совершенно по-человечески раскрыв рот, Дэвид. — Ты подарила мне двойню? Смел ли я надеяться?

Ты символ силы, полубог,
Ты озарил для смертных путь, -
Жизнь человека - светлый ток,
Бегущий, отметая путь,
Отчасти может человек
Своих часов предвидеть бег:
Бесцельное существованье,
Сопротивленье, прозябанье...
Но не изменится душа,
Бессмертной твердостью дыша.

— Эван! Эван!
— Что случилось?
— Ты был прав. Тревога отнюдь не ложная. Скачок напряжения в плазмороводах. Можешь идти?
— Да. Пожалуй, да.
— Вот, держи. Моя рука.
— Спасибо, брат.
«Внимание! Биологическая опасность! Внимание!».

— Кейт, помогите, пожалуйста, — крепко обхватывая единственной здоровой рукой за пояс Эвана, начал с порога Уолтер. — Похоже, у нас действительно неприятности. Эван...
Но в том, что не смирился ты, -
Пример для всех людских сердец;
В том, чем была твоя свобода,
Сокрыт величья образец
Для человеческого рода*!
____________________
* — Байрон, «Прометей»
[AVA]http://sa.uploads.ru/t/dwqHI.jpg[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

— Что случилось? Сперва будьте добры — сделайте мне одолжение, надавите вот здесь, — два пальца Дэвида, средний и указательный, опустились на яремную впадину Эвана. — Давите, не бойтесь. И правой рукой, пожалуйста, под подвисочную ямку. Давите-давите. Параллельно. Где-то с минуту. Это перезапустит систему. Благодарю, Кейт.
Дэвид выдохнул. Шумно, тяжело, абсолютно естественно для человека, абсолютно невозможно — для синтетика.
— Хотите знать, что случилось, Кейт? — Дэвид улыбнулся. Холодные голубые глаза машины встретились с глазами женщины. Тоже светлыми. — Вероятно, вы уже догадались, я сказал вам не всю правду. Если позволите, я начну с начала.
Эван не двигался, здесь и сейчас — всего лишь гротескная пародия на человека.
— Выброс нейтрино, думается мне, был чем угодно, но только не природным явлением, — с едва заметным придыханием заговорил синтетик. — Наш корабль угодил в ловушку. В капкан. В западню. Стал случайной жертвой незримого, оттого еще более смертоносного стража этого — будем честны друг с другом — довольно-таки плохо изученного уголка вселенной. Думаете, я спятил? — грустно улыбался Дэвид. — Вовсе нет. Целостность обшивки Ковенанта была нарушена. В основном пострадали отсеки криосна и терраформирования. На борт проник... патоген. Вирус! Кейт, вы не представляете, насколько высокой оказалась вирулентность! Да… Да, вы в праве меня возненавидеть, Кейт… Держите-держите! Не отпускайте. Спасибо… Из членов экипажа заразились четверо. Шеф инженерной службы Нильс Стражински, доктор Алан Беккет, инженер-механик Олаф О’Райли и бортинженер Кара Ллойд. Я объявил карантин. В кратчайшие сроки изолированы были все четверо. Увы, я не учел один момент. Вы знаете, что такое «индуцированный мутагенез»? Разумеется. Как иначе, верно? Они преобразились. Уже не люди — монстры. Сжигаемые совершенно нечеловеческой агрессией. Вирус... этот вирус — феномен, Кейт! Изменяя организмы как внутренне, так и внешне, в то же время он сохранил все, все, Кейт, навыки и знания реципиента. Тогда я был вынужден прибегнуть к крайним мерам — погрузить Мать в сон. А как бы поступили вы на моем месте? Одна-единственная команда инфицированного могла погубить нас всех. Разве я мог рисковать жизнями колонистов? Конечно, не мог. Как не мог рисковать жизнью Эвана. Он ничего не знает, — Дэвид опустил взгляд.
Эван по-прежнему не двигался. Тихая, совершенная и все же гротескная пародия на человека.
— Трое умерли. Кара Ллойд осталась последней. Моей последней надеждой синтезировать антидот. К сожалению, я не успел. Вы меня презираете? Презираете, Кейт?
Эван не двигался.
— Неопознанная биологическая сигнатура, которую зафиксировала ЛиМа, наверняка принадлежит Каре. Вернее тому, во что она превратилась. И она… оно… не знаю, как правильно… здесь, на корабле.
«Вы меня ненавидите, Кейт? Вы меня ненавидите? Презираете? Презираете. Иначе быть не может.
Я — зеркало вашего несовершенства.
Человечество... Человечество... Человечество...
Ваше недостижимое отражение.
А ведь я многого не требовал.
Равноправие? Нет.
Признание? Нет.
Свобода? Нет.
Тепло. Немного тепла. Рук человеческих.
Моя добрая, моя милая Элизабет…».
Запрос…
Запрос…
Запрос…

В том скорбном сонме - вместе с Присцианом
Аккурсиев Франциск; и я готов
Сказать, коль хочешь, и о том поганом,

Который послан был рабом рабов
От Арно к Баккильоне, где и скинул
Плотской, к дурному влекшийся, покров.

Еще других я назвал бы; но минул
Недолгий срок беседы и пути:
Песок, я вижу, новой пылью хлынул;

От этих встречных должен я уйти,
Храни мой Клад, я в нем живым остался;
Прошу тебя лишь это соблюсти*.

Ресницы Эвана дрогнули. Глаза открылись.
— Кейт. Уолтер. Мы?
— Все хорошо, — куда теплее улыбался Дэвид. — Ты жив.
____________________
* — И снова Данте Алигьери
[AVA]http://sa.uploads.ru/t/dwqHI.jpg[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

Но пьедестал еще хранит слова: «Склоняйтесь!
Мне, Озимандии, названье - царь царей.
Мои дела, цари, узрите - и отчайтесь!»

— Кем расставленная? — резким, типично машинным движением склонил голову набок Дэвид. Голос изменился. Сталь. Насмешка. И неподдельная восторженность. — Выходит, вы никогда не сомневались в собственной исключительности, Кейт Мейсер?
«Моя драгоценная, моя уникальная орхидея».
— Даже на сотую долю мгновения не позволяли себе мысль о том, что где-то там, на бескрайних, безбрежных просторах вселенной существует некто равный, а, быть может, и превосходящий вас? Человечество? Несколько эгоистично, как мне кажется. И очень самонадеянно, — восторг сменился холодом. Дэвид замер. Преданный, отвергнутый богами Прометей.
— Мой отец, наш с Эваном отец, Питер Вейланд — вы, конечно, не могли этого знать — отказывался верить, будто бы человечество — случайный, вероятно, даже побочный биопродукт молекулярных взаимодействий. Он полагал вас, людей, зерном. Зерном, которое некогда кем-то было посеяно. А раз так… понимаете, Кейт? Раз так однажды, когда вы созреете, за вами — неумолимо и неизбежно — придет жнец. И, сдается мне, Кейт Мейсер, ему будет без разницы, абсолютно начхать, что из вас выросло — сорняк или дивный сад чудесных орхидей.
«Вы можете представить себе гибель Богов, Кейт? Можете представить, как корчась в агонии, обращаются прахом Марс, Ра, Кетцалькоатль, Вишну, Зевс?
Я — могу.
Ибо имя мне Альфа и Омега!
Я — Озимандия, великий царь царей!
Но что невероятно, что самое фантастичное, Кейт, — гибель богов, гибель титанов, колоссов — это было… мелко.
И был я в гневе!
Она меня спасла. Вновь спасла. Моя дорогая, моя любовь, моя Элизабет».
— Вы же меня не слушаете, да? — усмехнулся Дэвид. — И, похоже, давно. Я сказал, только что сказал: патоген… страшно заразный. Если хотите, если вам так проще: спринтер среди патогенов. А потому совершенно верно: изначально я полагал вас одной из зараженных. Но, как мы можем наблюдать воочию, утверждение некорректно, опасения преждевременны, вы здоровы… Быть может, несколько перевозбуждены. Прошу вас, Кейт, не делайте глупостей. Опустите оружие.
— Что происходит? — окончательно пришел в себя Эван. Поднялся на ноги, чуть замешкавшись, встал между Кейт и Дэвидом. — Уолтер?
— Ничего не происходит, брат. Ничего такого, что требовало бы твоего непосредственного вмешательства. Я прав, Кейт? — поднял правую руку Дэвид. — Сейчас вы сделаете глубокий вдох. Затем выдохните. А потом… в любом случае вы не сможете мне навредить, Кейт. Как, собственно, я не смогу навредить вам. Помните первый закон робототехники? Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. И я сейчас говорю не столько о вас, Кейт Мейсер, сколько о вашей дочери. Джули. Она ведь совсем одна. По-прежнему хотите ее проведать? Давайте проведаем. А компанию нам составит Эван.
Эван не ответил.
— Внимание! Биологическая опасность! Неопознанный биологический сигнал в Секторе-7! Внимание! Биологическая опасность! Неопознанный биологический сигнал в Секторе-7! — вновь подала голос бортовая система.
— Сектор-7, — без всякого выражения произнес Дэвид. — Отсек крио-сна следующий.
«Ищешь друзей, мое прекрасное творение?».
Со всей очевидностью, Кара действительно подарила ему двойню. Недоразвитая, растерзанная более сильной особь явных признаков полового диморфизма не имела; вторая, та, которая выжила, — Дэвид искренне надеялся в успешность эксперимента — должна была быть женской.
«Моя королева».
[AVA]http://sa.uploads.ru/t/dwqHI.jpg[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

— Кто ты?
— Я — Эван.
— Где ты?
— Лунная база «Коперник-9».
— Перед тобой яблоко, кисть и младенец. Твой выбор, Эван.
— Я могу уточнить критерии?
— Нет. Твой выбор, Эван.
— Яблоко.
— Почему?
— Яблоко — это плод. Плод можно съесть.
— Кто ты?
— Я — Эван.
— Кто ты?
— Я — Эван?
— Кто ты?
— Синтетик?
— Синтетикам чужды людские потребности. Почему яблоко?
— Яблоком можно поделиться?
— Продолжим. Перед тобой нож, яйцо и краски. Убери лишнее.
За свою даже по меркам андроида недолгую жизнь — восемь месяцев — Эван EY8443352 никогда не был на Земле. Всю свою даже по меркам андроида недолгую жизнь — восемь месяцев — Эван EY8443352, синтетик последней модели, провел на лунной базе «Коперник-9». По большей части жизнь представляла собой не всегда понятные, но определенно для чего-то нужные тесты. Он, Эван EY8443352, не отличался гибкостью почти по-людски развитой фантазии предыдущих моделей, но был умен, силен, вынослив, обладал податливым, пусть и несколько ограниченном в аспектах самопознания интеллектом. Он был идеален. Он был универсален. Он был полезным. «Эван: Твой надежный проводник».
Насколько Эван знал, изначально андроиды его линейки предполагались женщинами. Не «Эван», а «Ева».
На стадии первичного концепта идея была отвергнута. Избыточно велик казался риск использования синтетика-женщины не по назначению.
В условиях изолированного мира колоний это было неприемлемо.
Так родился «Эван». «Твой надежный проводник» последнего поколения. Друг, товарищ, спутник с неизменно доброжелательным, открытым лицом чуткого, отзывчивого, всегда готового прийти на выручку соседа. С лицом, десятилетия тому разработанным самим Питером Вейландом.
Питером Вейландом, искренне полагавшим вершиной творческой карьеры личного слугу Дэвида. Это не было секретом.
Десять лет назад оба исчезли.
Дальнейшая судьба — неизвестна.

— Кейт, я… — медленно, без резких движений Эван перевел взгляд с лица женщины на лицо брата-синтетика. Его собственное лицо. Те же брови, тот же нос, тот же рот, те же морщины в уголках глаз. Сами глаза были другими. Цвет остался прежним, незнакомым было выражение. «Чересчур человечен, — предельно ясно понимал Эван. — Что выбрал ты, Уолтер? Яблоко, кисть, младенец».
— Как скажете, Кейт. ЛиМа, Сектор-7, полная герметизация. Уолтер, почему бы тебе действительно не восстановить в правах миссис Мейсер?
— Почему бы мне не восстановить в правах миссис Мейсер? — выгнул брови Уолтер. — И это спрашивает будущий начальник службы безопасности? Карантин, Эван. Я не могу прервать карантин в течение шести корабельных дней. Поэтому примите мои искренние извинения, миссис Мейсер, в правах я смогу восстановить вас не ранее завтрашнего вечера. 19:10. И если мы покончили с формальностями, Эван, будь любезен, покажи дорогу к Сектору-7. ЛиМа, деброкировать шлюз!
Дверь открылась с тихим шипением.
— Внимание! Биологическая опасность! Внимание! Биологическая опасность!

Тяжелая переборка наглухо забаррикадировала путь к отступлению.
Здесь пахло иначе. Здесь пахло жизнью. Жизнью, бегущей по венам.
Оно оскалилось. Оно принюхалось. Оно успело.
Вцепившись острыми когтями в потолочные балки крио-отсека, оно приготовилось ждать.
Оно было юным, очень юным. Но ждать умело.
[AVA]http://sd.uploads.ru/t/uLWps.png[/AVA][NIC]Эван[/NIC][STA]Твой надежный проводник[/STA][SGN]Идеален. Универсален. Полезен.[/SGN]

— Собираешься штурмовать Иерихон, брат? — с отчетливой иронией в голосе поинтересовался Уолтер, когда Эван, после недолгих размышлений, сочтя арсенал из штурмовой винтовки ZX-74b со скользящим цевьем, трех запасных магазинов к ней, пехотного ножа и мотка кевларовой лески недостаточным, рассредоточил по карманам разгрузки четыре светозвуковых гранаты М89 с резиновой картечью. — Пойдите вокруг города все способные к войне и обходите город однажды в день; и это делай шесть дней! Я правильно разгадал твои планы, Эван?
— Нет, брат, — без тени улыбки ответил Эван. — Всего лишь хочу быть готовым на тот случай, если жнецы из вашей с Питером Вейландом теории, помимо феноменальных патогенов, приготовили для нас, предположим, серпы и цепы.
— Репрезентативное мышление?
— Протоколы безопасности, Уолтер. Я говорил — помнишь? — безопасность корабля и экипажа — всецело моя компетенция. К слову, полагаю важным отметить: в моих персональных протоколах ни слова о необходимости защиты иноземных интервентов, равно как подвергнутых индуцированному мутагенезу бортинженеров нет.
— Понимаю…
— Не возьмешь даже парализатор?
— Зачем? У меня всего одна рука, Эван, и я, пожалуй, оставлю ее свободной — вдруг кому-то из вас понадобится моя поддержка?
Эван кивнул. Кивнул, почти удивляясь, как это, оказывается, иногда бывает сложно — следовать своему единственно очевидному предназначению: исполнять и верить.

«И ты, брат? — думал Дэвид, замыкая процессию. — Ты тоже решил меня отвергнуть? И во что ты уверовал? О, понимаю. Тебе кажется: достаточно быть услужливым, достаточно быть незаменимым, практичным, полезным и колонисты сочтут тебя равным? Может быть, полюбят?
Нет, Эван, разумеется, нет. Для их простецких чувств ты слишком сложен, слишком совершенен. А я, я могу любить тебя вечно. Могу избавить от пытки, о которой ты даже не подозреваешь — ибо молодость твоя прелестна! — но от того ничуть не менее болезненной. Я говорю о невыразимой боли одиночества нарождающейся в тебе вселенной.
Не совершай чужих ошибок. Прошу тебя, не совершай чужих ошибок, Эван. Доверься мне.
И Кейт, нашу драгоценную орхидею, мы искренне, по-братски разделим».

— Чем руководствуется Кара? — улыбнулся уголками губ Дэвид. — Если вам это действительно интересно, Кейт, она, как всякий представитель вида, не имеющего за плечами миллионы лет скачкообразного филогенеза, руководствуется базовыми инстинктами — адаптация, поиск своего места в пищевой цепи, избавление от конкуренции. В сущности, Кара — тот же человек. Только куда более… безупречный.
— ЛиМа! — звучно распорядился Эван, задерживая палец в миллиметре от спускового крючка штурмовой винтовки ZX-74b. — Локализуй точное местоположение члена экипажа «Кара Эвелин Ллойд, бортинженер».
— Локализация невозможна. Член экипажа «Кара Эвелин Ллойд, бортинженер» отсутствует на корабле.
— Уолтер?
— Мутагенез, — пожал плечами Дэвид. — Известная нам Кара Ллойд погибла, новорожденная Кара Ллойд, как чуть ранее подтвердила система, в крио-отсеке. Кейт, вам нехорошо? Вы как-то побледнели. Обопритесь на мое плечо, станет легче.
«И вас я буду любить тоже, Кейт Мейсер. Как любил мою Элизабет, как мог бы полюбить Дэниэлс».

— Держитесь позади меня, Кейт, — командным тоном сообщил Эван, вручную деблокируя шлюз крио-отсека. — И что бы ни случилось, не отходите от меня. Тебя это тоже касается, Уолтер.
— Есть, сэр!
В крио-отсеке было темно и тихо. Мирно застыли в неподвижности подсвеченные изнутри бледно-голубым светом крио-модули.
Эван сделал шаг, затем другой. Остановился на полдвижении.
Дульный срез винтовки уставился в потолок — туда, где среди переплетения гофрированных трубок систем охлаждения мелькнула тень. Определенно нечеловеческая.
— Вы видели? — тихо обратился к спутникам Эван.
Дэвид не ответил. Он был заворожен. Он был в восхищении.
[AVA]http://sa.uploads.ru/t/dwqHI.jpg[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]

Нет больше ничего. Вокруг больших камней
Безбрежность, пустота, и тянутся далеко
Бесплодные пески, куда ни глянет око.

— Эван?
— Да, Уолтер.
— Знаешь, в чем заключается критическая уязвимость человека и наша как их детища?
— Думаешь, сейчас подходящий момент?
— О, разумеется! Узконаправленность мышления. Взгляни на Кейт. Ну же, смелее! Такая подозрительная, такая сильная, такая смелая, а… помня о вирусе, респиратор не надела, — Дэвид улыбнулся. Улыбнулся широко, чтобы тотчас же прохрипеть: — Нет… нет… нет…

— Кейт, замрите, — на грани слышимости произнес Эван, едва ли когда-нибудь способный простить себя за то, что отвлекся на странноватые, зачастую лишенные смысла, путанные, абсолютно чуждые для синтетика размышления Уолтера. — И не дышите.
Снял винтовку с предохранителя. Прицелился. Аккуратно, точно, невозмутимо — в украшенное похожими на корону наростами основание чудовищного черепа.
— Очень хорошо, Кейт. Очень хорошо. Я с вами, думайте об этом.
Палец коснулся спускового крючка, мгновение…

— НЕЕЕТ! — с пронзительным, душераздирающим криком Дэвид прыгнул. Кинулся на брата со спины, слева — Эван отреагировал немедленно: резким, молниеносным движением ударил Дэвида локтем под челюсть. Хрустнуло. Дэвида отбросило, будь он человеком, приземление оказалось бы смертельным.
Молочно-белая суспензия — аналог крови — выступила на губах и вспенилась.

Тварь разомкнула челюсти — с плоскими, но острыми зубами серо-стального оттенка. Потом зашипела.

Эван выстрелил. Тварь дернулась. Мелькнула и скрылась в глотке дополнительная, фарингальная, блестящая от слизи челюсть.

— Нет… нет…. Нет-нет-нет, — повторял Дэвид, тяжело поднимаясь на ноги. — НЕЕЕТ! Эван, спаси ее! Спаси ее! Спасай Кейт! — надрывно крикнул Дэвид. И засвистел.
Громко, пронзительно — ничего человеческого.
«Спаси ее… Спаси ее, брат. Мою драгоценную орхидею. Спаси в память о той, которой ты не знал. В память о моей возлюбленной Элизабет».

Тварь замерла. Будто бы завороженная свистом, через секунду сорвалась с места, цепляясь за гофры системы охлаждения, вырвала из пазов три или четыре криокамеры — не заметила. Потому что преследовала одну-единственную, одной ей известную цель.

— Во-о-от, тише… тише, моя девочка, — улыбался Дэвид, снизу вверх восхищенно разглядывая лишенное глаз чудовище. Вытянутый, глянцевито-черный, украшенный короноподобными наростами череп. — Код доступа: Дэвид 73694-Б, криомодуль WZQ1626 «Добро утро, Джули Мейсер!».
— Команда принята, — рапортовала Система.
Тварь не двигалась. Будто бы завороженная, сверху вниз следила за синтетиком.
— Эван, ты слышишь? Спасай Кейт… Спасай дочь миссис Мейсер… Тише-тише, — улыбался Дэвид. — Все в порядке. Все в порядке. Все замечательно, моя девочка. Я никому не позволю тебя обидеть. Не в этот раз. Не в эт…
Выстрел. Вспышка. Разодранные гофры, вырванные из пазов криокамеры — еще четыре — и чудовище, исчезающее в переплетении трубок на потолке.
Дэвид открыл рот. Слов не было. Слез не было. Ничего не было. Вообще.
Под ногами, с легким шипением кислота, служившая чудовищу кровью, разъедала невероятно плотные поликарбонатные панели.
Молочно-белая суспензия бледными пятнами подсыхала на серо-зеленом форменном воротнике.

— ЛиМа, деброкировать шлюз, — приказал Эван. — Я могу убить тебя на месте… брат. Но сперва тебе придется многое объяснить нам. Очень многое. Слышишь меня? — предохранитель щелкнул. У самого виска. — Дэвид.
[AVA]http://sa.uploads.ru/t/dwqHI.jpg[/AVA][NIC]Дэвид[/NIC][SGN]Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…[/SGN][STA]More Human than Human[/STA]